Литературный институт
Однако те, кто действительно столкнулся с процессом обучения в Лите, имеют другое мнение, развенчивая некоторые популярные мифы.
В Литинституте ничему не учат
В Литературном институте учат на писателей
Из Литинститута выходят одни только графоманы
Литинститут дает возможность человеку получать знания и образования. Графоманству насильно никто не учит, в конечном счете, все зависит от самого человека и от его восприятия окружающего мира и возможностей отразить это в текстах.
В Литинституте учить студентов некому
Бытует мнение, что преподают люди-неудачники, сами не добившиеся ничего в жизни. Однако такое мнение принадлежит тем, кто сам очень далек от такого ВУЗа. Большая часть преподавателей в институте имеют ученую степень. Преподавательские традиции очень сильны, достаточно вспомнить хотя бы Паустовского, Светлова и других писателей.
В истории не осталось ни одного известного выпускника такого института, из него «нулевой» выход
Если проучиться в Литинституте, то непременно станешь писателем
Вернемся ко второму мифу. Но ведь не все, кто становится на лыжи, становятся лыжниками.
Студенты и выпускники являются ограниченными снобами
Иногда даже допускается их разнообразие, но снобизм выделяется. Однако такое явление всего лишь побочный эффект от отличного образования, тепличной обстановки и как вариант защиты от вечных нападок.
Литовца являются неудачниками, при этом еще и агрессивными
Пишущему человеку литературный институт ничего не дает
Подойдем и ответим серьезно на данный миф. Творческий человек не может быть похож на фигурку, причудливо кем-то когда-то нарисованную. Владение словом дает человеку реальные движения и жизнь, а не анимационные. Тот, кто умеет Писать, берет от жизни сполна и преобразовывает в Слово, делая это бесконечно и жадно. Равнодушный и ленивый ничего не получит от Лита в силу своих особенностей, талантливый же человек проявит себя всюду, тем более в институте, который и создан в помощь пишущим людям. Можно говорить о том, что именно Лит дает своим студентам, обсуждать насколько это надо, но это уже другой вопрос.
ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ ЛИТИНСТИТУТ
№ 2016 / 8, 02.03.2016
СЛОВО ВЫПУСКНИКАМ
Сергей АРУТЮНОВ,
преподаватель кафедры творчества Литинститута
НУЖДА В ТРАГЕДИИ
Очередная дискуссия, затеянная газетой о Литинституте и его месте в современной действительности, вынуждает меня ответить дискутирующим некоторым согласием. Они правы, и правы почти сокрушительно.
Святой правдой является то, что выпускнику с дипломом «писателя» почти невозможно найти работу, о чём говорит, в частности, и моя профессиональная судьба.
Я поступил в институт в 1994 году, через 5 лет после крушения Советского Союза, когда от советской писательской системы оставались жалкие клочки. По слухам, ещё работал некий загадочный «Литфонд», у которого была какая-то тоже весьма загадочная поликлиника, в которой якобы не было очередей и отношение к пациентам было «индивидуальным», но эти слухи остались для меня чистейшим мифом. Я не собирался вступать ни в какие союзы писателей, которых расплодилось ко времени моего выпуска не менее пяти, и получать в них какие-то льготы за то, что умею обращаться с текстами.
На то, чтобы устроиться на работу по специальности, ушли долгие месяцы, и когда трудоустройство, наконец, свершилось, соответствие его специальности было весьма условным. Коротко говоря, после института я рассчитывал на место в какой-нибудь редакции толстого журнала, и с удивлением, не подходящим к моим тогда уже не совсем юным годам, обнаружил, что места именно в редакциях толстых журналов заняты (оккупированы?) почтенными и заслуженными редакторами, не думающими мне их уступать. Да и зарплата в этих редакциях оставляла, мягко говоря, желать лучшего. Ситуация усугублялась недавно прогремевшим дефолтом 1998-го года, бизнес метался, рушились банки… на рынке труда царил если не хаос, то какое-то нездоровое возбуждение. Требовался опыт, иностранный язык отнюдь не институтского уровня.
На моё счастье, именно в конце 1990-х гг. начала поднимать голову интернет-журналистика, и поначалу мне пришлось подрабатывать там за пределами штата. Горький хлеб: задержки и так грошовых гонораров, неопределённые обещания – всё, как в «Доходном месте».
Прошло больше 15 лет, и вот что мыслится теперь мне, покрывшему кириллицей не один десяток тысяч экранов самых разных мониторов, – тема трудоустройства выпускника Литинститута делается год от года болезненнее именно потому, что мы всё дальше от архипелага под названием «Советский Союз».
«Рынок» требует от выпускника любого вуза совершенно иных качеств, чем тридцать лет назад. Этапы борьбы за трудоустройство после Лита я прошёл от первых неуверенных шагов до самого сегодняшнего дня, и понимаю, каково это, иметь нерыночную специальность. Студенты Литинститута в среднем за постсоветские годы помолодели лет на десять-пятнадцать, что добавляет им шарма, но никак не делает их более защищёнными на рынке труда, чем их конкурентов с факультетов журналистики. Тех хотя бы учат быстро «набрасывать фактуру», а нам приходится постигать основы теле-, радио– и интернет-журналистики с нуля. Что такое подводка, стенд-ап, подсъём, учат в коммерческих телевизионных вузах, но пробиться после такого при затоваренности телевидения сугубыми профанами не менее тяжело, чем «писателю».
Нашему выпускнику, скорее всего, «светит» редактура-корректура – не хорошо оплачиваемая медицинская, туда берут только дипломированных медиков, но какая-то менее специфическая. Корреспондент в крупном информационном агентстве – почти недостижимая мечта.
Помню, как мучительно пытался выжить в одном известном теперь издании, пионере отечественной интернет-журналистики, стесняясь спросить, «что это за кнопка», потому что дома у меня компьютера просто не было, а тут речь шла об операционносложной программе-администраторе, любая ошибка в которой приводила к искажению материала в интернет-вёрстке.
…Не скажу, что не вносил предложений – вносил. Предлагал организовать в институте агентство по трудоустройству выпускников, работающее по лимитирующим договорам с редакциями и издательствами, формировать и регулярно обновлять базу студентов и выпускников, адресно предлагать их компаниям. Дальше моих предложений дело не пошло: понятно, что даже самому маленькому агентству потребовался бы хотя бы минимальный штат людей, а где в бюджете госучреждения лишние деньги?
Скажу и немного парадоксальную вещь: выпускник Литинститута в каком-то смысле в более выгодном положении, чем 15 лет назад, поскольку сфера «новой экономики», основанной на информационных технологиях, сегодня куда шире, чем когда-либо. Вакансии есть, правда, стоимость их невелика. Без опыта работы больше 40 тысяч рублей «гроссом» на первых порах никто не предложит, но после безупречной работы в течение хотя бы нескольких лет можно теоретически рассчитывать на нечто столоначальственное, особенно в каком-нибудь стартапе(предприятии «с нуля») гуманитарного или квазигуманитарногопрофиля.
Я лично знаю выпускников Лита, заработавших себе недурные состояния, но не в литературе, конечно же – высокие технологии, например, удачная сфера для приложения сил, если уметь и успеть (!) удачно в неё встроиться.
…Общей чертой остаётся у всех нас одна: мы не хотим делать ни гражданскую, ни военную, ни какую-либо ещё карьеру. Растворённая в нас вера в русскую словесность неизбежно делает подавляющее большинство «писателей» мечтательными социальными аутистами, зарплата которым нужна для поддержания основных жизненных функций.
Я совершенно чётко ощущаю в себе этот «отравленный» ген, выбирая себе работу так, чтобы меня на ней как можно меньше дёргали, отвлекали от нескончаемого внутреннего диалога с самими собой.
Был ли Пушкин хорошим чиновником, камер-юнкером? Нет. А если бы был, то стал ли Пушкиным?
Очевидно, что тоже нет.
Есть ли теперь тихая заводь для тех, кто слышит в себе тихий голос бытия, на который невозможно
не откликаться? Нет.
Заботится ли Литинститут о том, чтобы такая заводь у его выпускников была?
Даю честное слово – преподавательский состав моей almamater наверняка по-человечески был бы счастлив, если бы выпускники устраивались в жизни, подъезжали к воротам на машинах пусть не представительской, но хоть какой-то серии. Но видит наш преподавательский состав совсем другое – ходящих пешком, и хорошо, если спустя сколько-то лет – своими ногами…
Здесь проступает извечный и не отменимый закон высокого нищенства, которое, в соответствии с великими заветами русской литературы, можно было бы воспеть… когда бы речь не шла о беспросветном будущем тонких, чутких, талантливых людей, об их непрерывном падении в пропасть, которую можно было бы отодвинуть, прикрыть защитной сеткой или хотя бы огородить столбиками с предупредительными надписями.
Но – нет. Этого не делается, потому что незримый, но явный образ писательства на Руси не нуждается ни в одном из элементов буржуазного комфорта. Право на писательство на Руси до сих пор надо выслуживать долгой, длиной в жизнь, мукой. И только потому, что само наше общество, не ставшее ни гражданским, ни законопослушным, метафизически нуждается в юродивых, профессиональных кафкианских голодарях, судьбы которых тем страшнее, чем более являются результатом совершенно осознанного выбора.
Дарья СЕРЕНКО,
сотрудник Централизованной
библиотечной системы СВАО Москвы
ПРЕПОДАВАТЕЛИ ЛИТИНСТИТУТА
УМЕЮТ ЛИШЬ РАСПУСКАТЬ МЕРЗКИЕ СЛУХИ
Я выпустилась из института уже год как. Понятия не имею, как там с Варламовым. Знаю только по рассказам друзей, что Лит как был гнилым местом, так и остался.
И я рада, что в Лите была проведена акция против консервативного террора (в конце прошлого года инициативная группа студентов Литературного института при поддержке леворадикальной политической организации РСД провели акцию «За доступное просвещение и против консервативного террора». – Прим. ред.), потому что зашкаливающее идеологическое поле нашего института не внушает здоровой атмосферы. Правый дискурс там явно преобладает. Православие и матушки.
Почти все семинары нуждаются в расформировании, так как инерция не лучший двигатель творческого процесса. К тому же преподаватели слишком многое себе позволяют, а под их влиянием и студенты тоже. Приходить в нетрезвом виде или вообще не приходить, общаться со студентами на короткой ноге, лезть в их личную жизнь, распускать мерзкие слухи и т.д. В нашем институте нет никакой корпоративной этики.
Откровенно говоря, я бы вообще уничтожила Литературный институт, даже не пытаясь с ним что-то сделать. По-моему, тут поможет только создание заново, с новыми форматами и новыми представлениями о человеке и литературе.
Григорий НАЗАРОВ,
ведущий специалист отдела
по взаимодействию со СМИ
в компании «Росавтодор»
НЕ НУЖНО ТРОГАТЬ РАБОТАЮЩИЙ ИНСТИТУТ
Я закончил Литинститут в 2010 году. И не помню, чтобы какой-то преподаватель вёл лекцию пьяным. Подозреваю, что такое могли говорить выпускники из когорты некрасиво протестующих. Прошлогодняя акция была не критика, а глупейший самопиар несолидной политической партии руками не очень умных ребят.
Зачем заканчивать институт, если считать, что его нужно расформировать? Все преподаватели Лита – мастера, которые украшают нашу систему образования. Систему, в которой от системы мало что осталось. Для того, чтобы что-то менять, нужно уметь созидать. Современное Министерство образования ничего создать не может. Реформу нужно начинать с корней, а не с веточек. Не нужно трогать работающий институт, если в системе нет специалиста, понимающего, какие изменения пойдут во благо, а какие будут для Лита смертельны.
Я считаю, что лучшим ректором Литинститута из тех, с которыми я знаком, был Сергей Николаевич Есин. Этот человек понимал студентов, понимал, что такое творческий вуз, и умел им руководить. Я застал в ректорах Есина и Тарасова. Тарасов, как ректор, уступал Есину не на один порядок. Комментировать Варламова как и.о. ректора я не хочу, потому что моим ректором он не был. Основываться могу только на суждениях моих преподавателей, с которыми общался после окончания института.
Учеба в Литинституте: о чем мечтается студентам
Каждый год двери Литературного института распахиваются перед новыми студентами. Чего ждут первокурсники, о чем мечтают? Обо всем этом мы их и расспросили.
Сколько надежд связано с поступлением в вуз, сколько желаний! Особенно если вуз творческой направленности, а ты считаешь себя талантливым. И сколько таких мечтательных лодок потом разбилось о суровые учебные будни! Но, как говорит Игорь Болычев, поэт и преподаватель Литинститута, «разбилась лодка — постройте корабль!». И строят студенты Лита корабли и катера, надеясь отправиться в далекое, а главное — удачливое писательское плавание.
Я на правах студентки выпускного курса решила узнать, с какими надеждами поступали в Лит нынешние первокурсники. Отклик получила широчайший — не успевала сортировать ответы.
С переводчиками все более-менее понятно (хотят научиться жонглировать словами, копаться в семантике, подбирать наиболее точные замены устойчивым выражениям, искать взаимосвязи). Удалось поговорить с иностранными студентами из Словакии. Их родители когда-то уехали учиться и работать в Словакию, а теперь дети вернулись учиться в Россию, чтобы переводить современных авторов. Понимать по-русски они понимают, а вот писать еще не умеют. Надеются научиться. И прочитать хотя бы античную литературу к зимней сессии. Ну что ж, остается пожелать ребятам удачи и терпения. Много терпения.
С отделением литмастерства немного сложнее.
Большая часть, как и уверял Александр Панфилов, на семинар к которому я нагрянула с вопросами, мечтает раскрыть свой талант и питает необъяснимую страсть к литературе. Многие, да не все. Несколько анонимов, к примеру, неуверенно поделились: «Не знаю, зачем поступал(а), случайно вышло, но авось стерпится-слюбится…» Как показывает практика, с Литом сложно стерпеться, а уж тем более слюбиться, и долго с таким настроем не проучишься. Кроме того, многие жаждут получить классическое гуманитарное образование, но мы-то знаем, что это лукавство: все мы поступали, чтобы стать писателями.
Были и очень уж оригинальные ответы: если мечта создавать комиксы еще как-то стыкуется с учебой в Лите (научиться писать диалоги, к примеру), то желание стать режиссером, сидя в аудитории Литинститута, кажется несколько странным. Интересно, во ВГИКе и ГИТИСе сидят мечтающие стать литработниками? Может, им поменяться местами?
Еще больше удивило желание «стать образованным, эрудированным человеком, а потом открыть свое производство по пошиву мужских костюмов и классической обуви».
Кстати, милых дам за партами сидит в разы больше, чем мужчин (привет феминисткам), а прозаиков и поэтов ощутимо больше, чем публицистов и драматургов. Хотя многие еще просто не знают, что по сути все мы публицисты, а писательство — дело наживное.
Противоположные мнения первокурсников тоже на месте.
Я, поступая, ничего не знала про вуз, не горела им, как многие, поступила почти случайно — без подготовительных курсов и наклепав подборку стихотворений примерно за час.
Но, имея опыт обучения в университете (два года в педагогическом на классического филолога), имела и представление о том, как должна выглядеть серьезная продуктивная учеба.
Так вот, тут этого нет. Ни серьезности, ни продуктивности. Все эти восторженные крики учащихся здесь людей основаны только на том, что сравнивать не с чем. Все просто пьют и пишут о том, что видят.
Извините, для меня это не литература. Я люблю ее искренне. И мне больно смотреть на ее будущее.
После школы я поступал в Уральский федеральный университет на культуролога, и там меня поразило наплевательское отношение всех ко всем. Я проучился два месяца и ушел. От Лита я жду, что здесь такая история не повторится, и пока мои ожидания оправдываются. А еще хотелось найти единомышленников и пожить в общаге.
Интересно также сравнить восторженные ожидания первокурсников с ответами выпускников: как говорится, почувствуйте разницу.
Студентка 1-го курса, проза:
Мне 24 года, и это мое первое высшее образование. Для меня было важным поступить куда-либо, где мне будет нравиться само обучение, знания, которые я получаю. Когда я узнала о Лите, то решила поступать сюда, альтернативных планов не было. Наверное, мне хотелось бы стать писателем, но это звучит слишком амбициозно и не особо реалистично; поэтому планку ставлю ниже: хочу после Лита работать в окололитературных сферах (например, редактором) и периодически публиковаться.
Студентка 6-го курса, после двух образований, проза:
Поступала в 22 года, потому что даже после окончания колледжа и университета не потеряла любви к литературе (я какой-то книжный маньяк). Писать люблю, но еще больше люблю читать. Никогда не питала иллюзий по поводу собственных талантов, но две мечты все же есть: получать деньги за то, что читаю книги, и создать такую книгу, которая будет актуальна и через 200 лет (хоть это и очень эгоистично). Лит мне дал очень многое, так что я медленно, но верно к цели своей иду.
Студентка 1-го курса, поэзия:
Поступление в литературный институт казалось для меня довольно забавной авантюрой. Выбирая между театральными вузами и литом, я остановилась на последнем из-за липкой и местами коммерческой атмосферы театральных институтов. Надеюсь, Литературный институт даст мне достаточно академических знаний, что будет не только приятно мне, но и внесет вклад в мое творчество. Ведь когда есть амбиции и идеи, но не хватает инструментов, становится очень тоскливо!
Поступил в Литинститут спустя полжизни после учебы в театральном вузе, где поставил дипломный спектакль по своей пьесе, которую мечтаю повторить, доработать и создать театр драматургов.
Студентка 6-го курса, после театрального вуза, поэзия:
Поступала в Литературный, потому что мне хотелось получить хорошее классическое образование и прокачать свой творческий уровень. И учеба, что необычно, намного превзошла все мои ожидания. Я узнала себя с новой стороны, мне понравилось учиться. Я никогда не возлагала на Литературный типичных студенческих ожиданий, что вот потом найду работу и буду делать любимое дело. Хотела открыть себя и открыла на сто процентов. Я буду писать после Литературного, и мне бы хотелось продолжить учебу. Путь выстроился, даже не совсем литературный, но свой собственный. И это круто.
Студентка 1-го курса, проза:
В Литинститут поступала после музыкального колледжа. Но помимо музыки у меня всегда была тяга к слову, его силе, с какой оно может воздействовать на человека. Уроки литературы я очень любила еще со школы. Писать начала с двенадцати лет, пусть это и были детские фантазии. Теперь я осознала, что хочу стать мастером или хотя бы приблизиться к этому.
Студентка 6-го курса, очерк и публицистика:
Я шла в Лит в надежде соединить две части своей жизни, два огромных увлечения — музыку и литературу. На первом семинаре я сразу же заявила, что хочу быть музыкальным критиком — научите меня писать, музыку я уже освоила (на тот момент я уже получала музыкальное образование в колледже по классу скрипки). Пять лет в институте показали, что мои желания неисполнимы и быть тем, кем я хочу, никто меня научить не сможет: будущие писатели, посещавшие семинар, авторы сюжетных миниатюр и рассказов, опусы мои не понимали вовсе. Если не могли они, то на скольких потенциальных читателей я могла рассчитывать? Это меня отрезвило, сейчас я ищу компромиссы. Я никогда не хотела быть писателем, теперь, надеюсь, буду публицистом.
Самым же трогательным оказалось желание написать такую книгу, чтобы незрячая сестра после прочтения все «увидела». Тут хочется только пожелать удачи!
Может быть, подобные опросы необходимо устраивать перед зачислением: тогда можно понять, кого лучше брать на бюджет, а кого спокойно отправить на платное, ведь обидно, если человек поступает с искренним желанием изучать литературу, а бюджетное место уже отдано будущему портному.
Тем не менее разброс ожиданий огромный: от желания научиться писать по-русски до мечты получить «Оскар». Наверное, это должно радовать, но все же надеемся, что литработников среди будущих выпускников тоже окажется немало.
