чему учили детей в греции

История

Философия, Наука, Образование. Чему учили детей в Греции?

С 7 лет мальчики отправлялись в школу. Школы были частными. Мальчиков обучали письму, чтению, арифметике. Главным же было заучивание наизусть и толкование поэм Гомера. Детей также обучали музыке, пению.

С раннего возраста греки тренировали тело, занимались спортом. Для этих занятий существовали специальные площадки или помещения – палестры. Бег, прыжки, метание диска и копья, борьба делали мальчиков выносливыми, ловкими, готовили к занятию воинским делом. После окончания школы юноши из состоятельных семей могли продолжить образование в гимнасии, где они изучали философию и тоже занимались спортом.

Для афинских юношей обязательной была военная подготовка. Во время её прохождения их называли Эфебами. Получив воинские навыки и умения, юноши должны были продемонстрировать их при несении военного дежурства на границах полиса. После этого юноши становились полноправными гражданами.

Девочки получали домашнее воспитание. Их прежде всего учили рукоделию, ткачеству, ведению домашнего хозяйства.

Ещё по теме

Зарождение Религии и Искусства. Почему первобытные люди особо почитали предков?

мир Пирамид. Какую роль в жизни Египта играли писцы?

Греция Подчиняется Македонии. Составьте описание македонской армии, используя учебник и другие материалы.

Древняя Персия — «страна Стран». Расскажите об особенностях зороастризма.

Появление Человека Разумного. Опишите и сравните внешний вид и занятия неандертальца и кроманьоца.

Древняя Палестина. Расскажите о царях Израиля?

Где возникли первые цивилизации? Сформулируйте основные признаки перехода от первобытности к цивилизации.

Финикия — Страна Мореплавателей. Почему страна на восточном по бережке Средиземного моря получила название Финикия?

мир После Завоеваний Александра Македонского. Составьте описание Александрии Египетской.

Рим Превращается в Мировую Державу. Какое место отводилось провинциям в Древнем Риме?

Если материал понравился Вам и оказался для Вас полезным, поделитесь им со своими друзьями!

Источник

Чему учили детей в Древней Греции

Современная школа — продукт тысячелетий экспериментов. Нынешняя система образования обязана Древней Греции хотя бы названиями образовательных учреждений: школа, гимназия, академия, лицей — все они вышли оттуда. О том, как и чему обучали детей в Афинах и в Спарте, рассказывает Артём Асташенков.

Древняя Греция — своеобразный фундамент европейской цивилизации. Это двоякое положение: с одной стороны, Эллада впитала достижения соседствующих с ней по времени культур Африки и Малой Азии. С другой, ее ученые заложили основы для всего научного знания, развивавшегося в Европе в последующие века — даже не столько благодаря отдельным открытиям, сколько в силу способности к систематизации и документации существующего знания. Геродот создал первое цельное историческое исследование; ученые эллинистического периода отобрали и сохранили важнейшие достижения их цивилизации. Так что разговор об истории образования вполне уместно начать с Древней Греции, хоть с точки зрения хронологии и кажется, будто это уже середина пути.

О преемственности культуры и передаче знания мы еще поговорим — в том числе, когда доберемся до конфликта Афин и Спарты — но сначала необходимо разобраться с несколькими базовыми моментами.

Язык знания

О Древней Греции стоит поговорить еще и потому, что греческий — язык европейского образования. Нет, конечно, на самом деле язык европейского образования — это латынь. Или французский, или немецкий, или английский — в зависимости от того, где и когда в Европе вы ставите этот вопрос. Но спустя две с половиной тысячи лет мы продолжаем говорить об образовании в терминах, которые дала нам древнегреческая цивилизация. Правда, есть одна тонкость.

Понятийный аппарат педагогики полон слов греческого происхождения, но время изменило их содержание до неузнаваемости. Достаточно взглянуть только на несколько слов, лежащих на поверхности.

Вот, например, школа (σχολή): исходное значение — место досуга. Позднее слово стало обозначать группу людей, слушающих лекцию. Гимназия, а точнее, «гимнасий» (γυμνάσιον) изначально был местом физического воспитания. В романских и германских языках эта двусмысленность обычно еще заметна, а вот в славянских утвердилось позднее учебное содержание термина.

Лицей (Λύκειον) и академия (Ἀκαδήμεια) — вообще названия конкретных мест, которые со временем стали именами нарицательными. «Ликеем» (в честь Аполлона Ликейского) назывался гимнасий, где базировалась перипатетическая школа Аристотеля. «Академией» называлась посвященная Афине оливковая роща и, как следствие, находящийся там же гимнасий, где собирались Платон с последователями.

Спартанская школа

Когда историки говорят о школах, да и вообще о культуре Древней Греции, они обязательно разделяют два центра влияния — Афины и Спарту. Проблема в том, что вопреки военным победам последней, знаем мы больше как раз об Афинах. Тут сказалось отношение обоих полисов к культуре и знанию. Спартанцы практически не оставили документальных свидетельств о своей жизни в доэллинистический период.

С этим еще можно было бы мириться, если бы до нас дошли какие-то цельные описания современников из других полисов, но реально большая часть наших знаний о Спарте основана на текстах Плутарха, жившего уже в нашей эре. Он описывал события, от которых его отделяло от нескольких веков до тысячелетия; его источники в основном утрачены, и многие историки полагают, что значительная часть традиций, описанных Плутархом — не более, чем пересказы ностальгических баек.

Например, есть археологические свидетельства, противоречащие истории про спартанцев, сбрасывавших слабых младенцев с обрыва. Иными словами, все, что мы знаем о быте Спарты (включая образование), может содержать необоснованные домыслы, а главное, не показывает динамики: эти описания зафиксированы в эдаком идеализированном «золотом веке» и ничего не говорят об исторических изменениях.

Задачей системы образования (насколько ее в принципе можно называть системой) в любом полисе в классический период было воспитание достойного гражданина, способного адекватно включиться в повседневную жизнь города. Справедливо это и для Спарты, но если в афинской сфере влияния повседневностью было, в первую очередь, коллективное принятие решений, то в Спарте — война.

В отличие от Афин, спартанская программа — агогэ — была четко выстроена с семи лет и до 18-ти. Детей забирали у родителей и помещали в казарму, где они воспитывались в максимально жестких условиях до 12 лет. Их скудно кормили и одевали, чтобы они учились выживать самостоятельно. Грамоту преподавали в минимальном объеме, основной упор делался на физическое воспитание. В роли учителя всегда выступал опытный солдат.

Афинская школа

Греческое образование за пределами Спарты можно разделить на два периода. Условной границей выступит расцвет софистики в середине V века до н. э. Старую школу — то есть, относящуюся к архаическому и началу классического периода проще всего показать на примере Афин.

Афинская школа, в сравнении со спартанской была более сбалансирована, но и хуже структурирована. Идеалы древнегреческой педагогики обозначались словом «пайдейя». Эта ветвь философии учила взращиванию достойного гражданина полиса: развитого умственно, морально и физически, стремящегося к совершенству во всем.

Образование в Афинах было привилегией свободных мужчин. Маленькие афиняне начинали учиться с семи лет. В зависимости от благосостояния семей, обучение проходило индивидуально на дому или в группах. В программу обычно входили счет, чтение и письмо при помощи покрытых воском дощечек и стилосов. Как только дети начинали справляться с полноценными текстами, учителя давали им заучивать стихи.

Для большинства на этом школа и заканчивалась — если, конечно, вообще когда-то начиналась.

Базовое образование, не говоря уже о более высоких ступенях, мог позволить своим детям не каждый

Для бедного населения, особенно после реформ Солона, поощрялось «неформальное» образование: любая грамота и навык, которые могли дать сами родители, рабы или учителя, готовые работать бесплатно.

Для тех, у чьих родителей хватало денег, старая афинская школа предлагала второй уровень — уже неоднократно упомянутый гимнасий. В те времена это была спортивная школа, готовившая афинян к воинской службе. Существовало и подобие военного училища для 18-летних с последующей службой в армии. Позднее, со второй половины V века до н. э. гимнасии станут одними из площадок, на которых произойдет трансформация педагогики и научного знания и зародятся семь свободных искусств.

Artes liberales

Сегодня человек, отучившийся шесть лет в европейском университете по направлению философии, гуманитарных или социальных наук носит титул «магистр искусств» (Master of Arts, Artium Magister). На вопрос «при чем тут искусство» есть короткий и длинный ответы. Быстрый ответ такой: слово «arte» (во всех его вариациях в западноевропейских языках) стало означать искусство в современном понимании только в Новое время, а до тех пор под ним подразумевался определенный круг наук. Долгий ответ как раз связан с тем, что это за круг наук и откуда он взялся. Одновременно это еще и история об образовании в поздней Древней Греции.

Liberal arts часто ошибочно переводят на русский как «гуманитарные науки». В современном понимании (которое отражено в описании магистерской степени в предыдущем абзаце) это не слишком значительное искажение. Но в историческом смысле под artes liberales подразумевается нечто иное.

В V веке нашей эры философ Марциан Капелла написал трактат «О бракосочетании Филологии и Меркурия». Этот текст в аллегорической форме закрепил представление о круге научных знаний, формирующем образованного человека и необходимом для занятия философией. В списке Капеллы было семь дисциплин, разбитых на тривий (три базовых, в современном понимании — гуманитарных) и квадривий (четыре второстепенных, технических): грамматика, диалектика или логика, риторика, арифметика, геометрия, музыка и астрономия.

Понятно, что науки о языке и мышлении служили необходимым базисом для освоения наук о числе. Система, зафиксированная Капеллой, просуществовала в неизменном виде большую часть Средневековья, хотя его содержание оставалось открытым для интерпретаций, особенно когда потребовалось встроить эти принципы в систему церковного образования. Отец средневекового энциклопедизма (и неофициальный святой покровитель интернета) Исидор Севильский, например, посвятил свободным искусствам три из двадцати томов своих «Начал». Только к XII веку в тесный круг artes liberales начали проникать новые науки.

Семь свободных искусств изучали на «младших» факультетах средневековых университетов, их освоение было базовым требованием для дальнейшего обучения богословию, юриспруденции или медицине. Вероятно, современные степени MA и PhD являются отражением этой традиции.

Остается один вопрос: причем тут Древняя Греция? Круг семи свободных искусств окончательно оформился только в V веке н. э., но его разработка заняла почти 900 лет — с конца классического периода, через весь эллинистический и до последних дней Римской империи, и процесс этот напрямую связан с новым греческим и последующим римским образованием.

Новая школа. Классический период

На раннем этапе становления свободных искусств, который, в целом, тождественен новому древнегреческому образованию, возникли грамматика и логика, но главная полемика велась вокруг риторики — ее смысла и задачи. Умение изящно доносить мысль и убеждать было чрезвычайно важно для культуры эллинов практически с самого ее зарождения — достаточно вспомнить о Гомере и Гесиоде, творивших еще в VIII–VII веках до н. э. Старое образование знало риторику стихийно, естественно — оно опиралось на века достойных примеров. Новая школа пыталась риторику препарировать, вывести закономерности и правила.

Новое греческое образование связано, прежде всего, с софистами. Середина V века до н. э., только что закончилась война с персами; Афины переживают короткий период спокойствия и благополучия; возникает прослойка состоятельных граждан с избытком свободного времени и тягой к образованию. Они учатся чему придется, бессистемно. Образовавшуюся преподавательскую нишу заполняет класс педагогов, уверенных в относительности истины.

Релятивизм, выраженный в Протагоровском тезисе «человек есть мера всех вещей», выворачивает риторику наизнанку. Она перестает быть инструментом развития общества и тянет за собой образование в целом. Греческая школа становится храмом индивидуализма, риторика набором инструкций по отстаиванию любой позиции, вне зависимости от ее истинности или ложности.

Теперь не знание служит обществу. Знание становится конечной целью, которой подчиняется общественная жизнь

По крайней мере, примерно так это видел Аристотель. Возможно, он сгущал краски. Поскольку в представлении софистов знание может быть лишь эмпирическим и относительным конкретного наблюдателя, то и ценность имеет лишь то, что принесет пользу этому конкретному индивиду. Когда софист учит «всему», он учит всему, что понадобится ученику. А тому в первую очередь понадобится преуспеть в общественной жизни. Так риторика становится краеугольным камнем нового образования.

Софисты стоят у самых истоков свободных искусств: они создали первые учебники риторики; в их попытках отстаивать обе точки зрения по любому вопросу можно усмотреть зарождение диалектики. При них в Древней Греции возрастает престиж образования, а в гимнасиях науки начинают вытеснять спорт.

Софистов принято демонизировать, но именно в реакции на их субъективизм окончательно оформилась диалектика — как самостоятельная аналитическая дисциплина, метод познания, а не синоним спора в рамках риторики. К этому приложили руку и Сократ, и Платон, и Аристотель. Платон, к тому же, вернул в риторику вопрос морали.

Эволюция системы образования

При этом в его Академии ключевыми дисциплинами были науки квадривия: арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Диалектика в платоновском понимании позднее вернулась в софистику: еще один известный греческий педагог, Исократ, учил, что риторика в долгосрочной перспективе не только решает проблемы конкретного индивида, но служит таким же орудием самоанализа для общества в целом, как диалектика — для отдельного разума.

Аристотель практически единолично создал логику — его система начала терять влияние только в эпоху возрождения и окончательно была вытеснена из научного поля в область исторических артефактов лишь в XIX веке. В той же работе он заложил основы грамматики. В своей школе он преподавал и риторику, и диалектику, впервые успешно их разделяя.

Новая школа. Эллинистический период

Классический период был эпохой открытий и хаоса в педагогике. Каждый учитель учил тому, что считал нужным. Эллинистический период стал эпохой популяризации и стандартизации. Главными его новшествами в плане разработки дисциплин стала, во-первых, альтернативная логика от стоиков — на первых порах более популярная, чем вариант Аристотеля. К тому же, стоики видели риторику, грамматику и диалектику составными частями логики, таким образом впервые сводя воедино тривий свободных искусств.

Второе важное достижение периода — разработка грамматики в александрийской школе, продиктованная необходимостью сохранить понимание текстов на устаревающей версии греческого языка. Влияние александрийской грамматики прослеживалось в языкознании и в Средние века.

В эллинистический период возникла концепция круга знаний — стандарта энциклопедического образования

Важным приложением этой концепции стало формирование литературного канона. Например, из всех пьес Эсхила до нас дошло только семь — потому что греческие педагоги отбирали лучших авторов, а затем их лучшие произведения для своих занятий. Достойными «школьной программы» были признаны Гомер, Эсхил, Менандр, Эврипид и Демосфен.

Популяризация образования на закате Древней Греции шла как внутри, так и вовне. Все больше педагогов занимались только обучением уже сформированным дисциплинам. Распространение греческого знания стало побочным эффектом завоеваний Александра Македонского. Завоевание Греции Римом, как ни странно, тоже дало учителям-эллинам новую аудиторию. Римляне отправляли своих детей учиться в греческие провинции. Популярностью пользовался Родос, где находилась школа энциклопедиста-стоика Посидония — его влияние на составителей римских учебных пособий было особенно велико.

Педагоги Древней Греции предопределили развитие образования в Западной Европе более чем на тысячелетие вперед. Концепция семи вольных искусств, формально созданная на закате Римской империи, в общих чертах сформировалась еще в эллинистическом периоде. Ну а то, что не дошло до нас напрямую, через римлян, позднее нашли арабские исследователи.

Источник

Образование

Как древние греки и римляне воспитывали идеальных людей

Здравствуйте! Я Ирина Калитеевская, редактор Arzamas, а только что вы слы­шали Дэна Ники, который рассказывает детям историю через клипы на мотивы популярных песен — он называет их образователь­ными пародиями. В тексте — только самое главное, что нужно запом­нить школьникам; видео­ряд — карты и запоминающиеся картинки. Про Древнюю Грецию ему удалось рассказать за три минуты, про Древ­­ний Рим — за четыре, и каждый из этих роликов посмо­трело несколько сотен тысяч человек. Глядя на это, понимаешь, как далеко с античных времен ушли не только приемы, но и сама идея обра­зования.

Между тем античная система образования до сих пор часто вос­при­нимается как идеальная. Изучение древнегреческого и латинского языков и чтение античных авторов называют классическим обра­зо­ванием. Именно из антич­ности к нам пришли такие слова, как «шко­ла», «гимназия», «лицей», «педа­гог». Но как на самом деле было устроено образование в Греции и Риме? Чему и как там учили детей? И что из античных изобретений в области образования мы на самом деле до сих пор используем? Рассказать об этом мы попросили Ольгу Алиеву, специалиста по античной литературе и философии.

Когда мы сегодня говорим об образовании, как правило, мы имеем в виду некую подготовку к жизни, передачу профессиональных знаний и навыков. То есть, например, когда абитуриент приходит на день открытых дверей, он первым делом спрашивает: «Кем я буду работать, когда закончу ваш факультет?»

С точки зрения всей античности, с точки зрения греков и римлян, такая поста­новка вопроса свободному человеку не подобает. Она подобает рабу или ре­месленнику. А ремесло — это необязательно необходимость делать рука­ми, ремесло может быть интеллектуальным, однако оно отличается имен­но своей ограниченной практической применимостью. И в силу этого подходит не для всех.

Разумеется, и в Античности были ремесленники, которые тоже учи­лись, и об этом мы тоже можем говорить как об образовании. Как правило, это была передача знаний от отца к сыну или в рамках школ — например, суще­ство­вали школы живописи или школы медицины. Но в первую очередь, когда мы говорим об образовании в Античности, имеется в виду не это.

Имеется в виду то, что греки называли пайдейя (paideia). Это воспитание сво­бодного человека, которому предстоит на общественном поприще демонстри­ровать свою доблесть, arete, иногда это переводят как «добродетель». Речь идет о том, чтобы воспитать хорошего человека и гражданина; джентльмена, мы мог­ли бы сказать, который, в зависимости от того, какой век на дворе, уже будет сам решать, чем ему дальше заняться. Как правило, это или политиче­ская деятель­ность, или государственное управление, или военная служба; впо­следствии, уже в Поздней Империи, это может быть церковная служба — но, что бы это ни было, человек, получивший хорошее образование, не заточен под решение определенного круга технических задач. Он должен в первую очередь состо­яться как человек, как разумное существо, стать мудрым, доблестным, спра­­ведливым и эти качества научиться проявлять в своих делах и речах, в чем ему помогала риторика. В этом случае он может считаться в полной мере образованным.

Разумеется, речь идет о некоем идеале, реальность могла быть гораздо более сложной и противоречивой. Но, какой бы образовательный институт мы ни изу­чали, мы не можем оставить в стороне те идеалы, которые его вдох­новляют. Строго говоря, даже сегодня любая образовательная программа — это набор неких идеалов, что мы хотим получить в конечном итоге.

Значит, одно из важнейших античных понятий — это пайдейя, воспи­тание свободного человека, гражданина. На протяжении античной истории менялся и сам образ идеального гражданина, и способы, которыми его пыта­лись соз­дать. Начнем с Древней Греции. Когда и чему начинали учить детей древние греки?

Примерно до семи лет ребенка ничему специально не учили. Он нахо­дился на попе­чении женщин — матери, кормилицы или няньки, от которых никаких специальных образовательных усилий, ранних развивашек не тре­бовалось. От них требовалось, чтобы они грамотно говорили, чтобы ребенок не нахва­тался просторечных слов, от них требовалось благопристойное поведение. Конечно, философы время от времени предлагали начинать образование рань­ше, но общая практика вот такая.

Домашняя сцена. Краснофигурная вазопись. Вари, Греция, 440–430 годы до н. э. © Cambridge, Harvard University Art Museums

Примерно с семи лет начиналось образование. До классической эпохи началь­ное образование заключалось в том, что мальчик посещал уроки кифариста, который учил его музыке, и уроки педотриба. Педотриб — это тот, кто учил его гимнастике, можно сказать — учитель физкультуры. Уже в классический период это образование дополняется уроками грамматиста, то есть учителя, который обучает грамоте.

Физкультура, грамматика и музыка. Почему именно такой выбор предметов? В чем их основная задача?

Задачей воспитания является, по определению Аристотеля, деятельность, согласная с добродетелью. Поэтому все предметы так или иначе направлены на развитие добродетелей: мужества, воздержанности, мудрости и справедли­вости. Хотя Античность признавала необходимость хорошего происхождения, «природы» для того, чтобы человек мог достичь нравственного идеала, это условие считалось необходимым, но недостаточным. Поэтому образованию вообще уделялось большое внимание. Сегодня это довольно сложно себе представить, но в конечном итоге даже исследования природы, философия оказывались областью воспитания человека, развития его человечности как таковой.

Прикладное значение гимнастики и грамоты, необходимых для исполнения гражданских и военных обязанностей, вполне очевидно. Но интересно, что сами древние объясняли такой набор предметов необходимостью заботы о душе ребенка, а не прикладными целями.

В одном из диалогов Платона один из самых известных философов-софистов, Протагор, обсуждает с Сократом, какие именно качества, или добродетели, должны воспитывать в человеке разные дисциплины.

В диалоге «Протагор» софист говорит о том, что родители велят учите­лям больше заботиться о благонравии, чем о грамотности или игре на кифаре. И даже спорт, прикладное значение которого связано с развитием выносли­вости, ловкости и силы, должен способствовать «правильному мышлению» и «мужеству». Эту мысль Платон повторяет и в диалоге «Государство», на этот раз устами Сократа, где Сократ говорит о том, что недостаток физической нагрузки, перекос в сторону мусической составляющей ведет к изнежен­ности, к вялости человека. То есть нравственная подготовка, развитие добро­детели даже в спорте играет определяющее значение.

Мусическими назывались все искусства, которым покровитель­ствовали музы, поэтому под мусическим воспитанием тут пони­маются не только занятия музыкой, но и занятия изящной сло­весностью, науками и философией.

Это тем более касается грамоты: когда дети усвоили буквы и могут понимать написанное, они учатся читать и заучивают творения хороших поэтов, обращая внимание в первую очередь на слова и поступки, достойные подражания.

Что касается музыки, то этот элемент в образовательной программе настолько древний, что Аристотель, например, когда он рассуждает об этом в VIII книге «Политики», затрудняется объяснить, с чем связано его включение в число предметов. Аристотель рассуждает так: свободного человека от раба и ремес­ленника отличает прежде всего наличие досуга — skhole (откуда наша «школа», кстати говоря). Этим досугом необходимо достойным образом распорядиться, то есть необходимо совместить удовольствие с нравственно прекрасным, и в этом, по его словам, заключается счастье. Но для того, чтобы быть способ­ным к такому досугу, нужно научиться, иначе наслаждения взрослого человека будут грубыми и недостойными. Значит, те дисциплины, которыми мальчики занимаются всерьез, когда они вырастут, послужат для них сред­ством развлечения. Разумеется, для Аристотеля речь идет не о том, чтобы стать профессиональ­ными музыкантами, а лишь о том, чтобы научиться полу­чать удовольствие от музыки и судить о ней.

Учитель музыки и ученик. Краснофигурная роспись. Афины, около 480 года до н. э. © J. Paul Getty Trust

К этому объяснению Аристотеля надо добавить вот что. Не надо забывать, что изначально изучение музыки сочеталось с изучением поэзии. Участие в хорах на религиозных празднествах, в симпосиях также требовало от юношества знакомства с музыкой и с поэзией, которые, таким образом, становились важ­нейшим средством социализации.

Надо сказать, что, начиная с пифагорейцев, установивших связь между музы­кой и числом и положивших начало такой науке, как гармоника, начинает уже более внимательно изучаться влияние музыки на душу и нравственность чело­века. Неоплатоник Ямвлих, например, описывает пифагорейские методы вос­питания музыкой, лечение душевных расстройств с ее помощью. Автор дошед­шего до нас трактата по музыке Аристоксен, живший в IV веке до н. э., сооб­щает, что «пифагорейцы использовали медицину для очищения тела, а музыку для очищения души». Все эти пифагорейские установки нашли развитие в тру­дах Платона и отчасти Аристотеля, в сочинениях которых мы находим развер­нутые рассуждения о влиянии различных музыкальных ладов, различных мело­дий на душу.

Уроки литературы и математики. Краснофигурная роспись. Афины, около 480 года до н. э. © J. Paul Getty Trust

Интересно, что этим воспользовались позже уже и христианские писатели. Напри­мер, в Ветхом Завете рассказывается, что Давид излечивает царя Саула при помощи игры на гуслях, и Отец Церкви IV века Василий Великий сравни­вает это с эпизодом из жизни Пифагора, который приказал флейтисту сменить мотив и тем самым заставил разойтись толпу пьяных гуляк. То есть пример ветхозаветный, но прочитан он вполне в духе античной воспитательной теории и практики.

Как были устроены все эти занятия для детей? Возьмем, как обычно, пример Афин, поскольку о них мы знаем больше всего.

Выбор учителей, срок пребывания в школе определялись, как правило, роди­телями. На этом этапе ребенок сначала учился читать и писать и сразу после этого знакомился с поэтами, которых, как правило, заучивали наизусть, декла­мировали и изучали всеми возможными способами — изучали различные непо­нятные слова, мифологию, связанную с поэтами, и так далее.

Строго говоря, здесь пока что еще нельзя говорить о том, что есть шко­ла в смысле здания. Если мальчики идут к кифаристу — значит, они соби­раются и идут к кифаристу. Их ведет педагог. Педагог — это не тот, кто учит, а тот, кто ведет ребенка в школу и следит за его успехами. После этого они идут заниматься гимнастикой — в гимнасий.

Тренировка юношей. Краснофигурная вазопись. Афины, около 430–420 годов до н. э. © Museum of Fine Arts, Boston

Собственно, гимнасий изначально — место для тренировок. Название его свя­зано с тем, что греки занимались спортом обнаженными — то есть gymnós. Gymna­sium — это место для таких тренировок. Объединилось это все в то, что сегодня мы могли бы назвать собственно школой, то есть в место, где проходят все заня­тия из школьной программы, — по всей видимости, только в эллини­сти­­ческую эпоху, когда все это начинает происходить в гимнасии. Отсюда совре­менное понятие «гимназия», которое означает школу вообще, а не только спортивную школу.

Возглавлял гимнасий гимнасиарх, который либо назначался, либо избирался из числа состоятельных граждан, и, насколько мы можем судить, по надписям в частности, на него зачастую возлагались расходы по содержанию этой шко­лы — если не полностью, то частично.

К эпохе эллинизма сложилась такая практика, что после начального воспита­ния ребенок переходил на обучение к грамматику, или к филологу, — это одно и то же. Занятия второй ступени продолжались примерно с 11 до 14 лет, хотя это не строгая практика, возраст мог варьироваться. На этом этапе уже углуб­ленно изучали классических авторов, и интересно, что именно отобранные для школы тексты, то есть те тексты, которые больше всего изучались, лучше всего и сохранились — это тексты Гомера, трагиков, комедиографов, лириче­ских поэтов, ораторов и тому подобное. Как сегодня мы не могли бы предста­вить, что, например, утрачен «Евгений Онегин», потому что он есть в каждой школе, так же и эти авторы были в каждой школе.

Обучение в школе. Краснофигурная вазопись. Начало V века до н. э. © Berlin, Staatliche Museen; Classical Art Research Centre / University of Oxford

Итак, в Греции, по крайней мере, с V века до н. э. детей с семи лет учили гимна­стике, музыке и грамматике. В эпоху эллинизма поя­вил­ся второй уро­вень образования: примерно с 11 лет дети стали углуб­ленно изучать класси­ческих авторов. А что происходило в Древнем Риме?

Римляне в целом усвоили эту модель от греков. Здесь также был учитель грам­ма­тики начального уровня, который назывался literator — этому соответ­ствует греческий grammatist; иногда его называли magister ludi, то есть «учи­тель игры», потому что «игра» (ludus) и «школа» обозначаются одним словом.

Римляне усвоили эту модель, однако несколько ее видоизменили. Во-первых, им в целом было неинтересно заниматься музыкой, как теоретической, так и практической. Во-вторых, гимнастика как таковая, именно как состязатель­ный спорт, их тоже особенно не привлекала, потому что считалось, что гимна­стика воспитывает красивых юношей, а не воинов. Поэтому вместо этого они предпочитали физические тренировки на открытом воздухе, например на Мар­со­вом поле, как сообщает Гораций и некоторые другие авторы. Юноши трени­ровались в беге, в кулачной борьбе, могли заниматься плаванием — то есть занимались всем тем, что повышает физическую выносливость, всем, что нуж­но для подготовки воина, а не красавца.

Учитель и три ученика. Римский барельеф, найденный около Трира. Около 180–185 годов н. э. Wikimedia Commons

Отличия касались также и изучения словесности. Во-первых, к греческим клас­си­кам были добавлены римские классики, как только они появились: Верги­лий и Гораций стали классиками уже при жизни, а пока их не было, изучали латин­ский перевод «Одиссеи» Ливия Андроника. Во-вторых, римляне большое вни­ма­ние уделяли изучению историков. Что касается таких дисци­плин, как гео­гра­фия и астрономия, то специально их в школе не изучали, а сведения извле­кали из литературных произведений, например астрономию изучали по поэме Арата «Феномены».

Еще одной особенностью Рима было то, что уже на ранних этапах мальчики зна­комились с римским правом и наряду с греческими и римскими классика­ми изучали Законы двенадцати таблиц, древнейший памятник римского права. Катон Старший в конце III — начале II века до н. э. лично следил за тем, чтобы его сын получил знания в области римского права и в области римской исто­рии. Для него это было особенно важным, и более того — он специально для сы­­на даже написал такую историю, чтобы мальчик мог ее изучать.

Несмотря на то что учитель должен был сделать человека достойным и добле­стным гражданином, профессия эта в Античности вовсе не была уважаемой.

Учитель начальной школы для греков и для римлян — это прежде всего ремес­ленник, работающий ради куска хлеба; он получает жалованье, которое ему зачастую приходится выпрашивать, ссорясь с родителями учеников, которые несвоевременно платят за обучение детей, — и, в общем, свободному человеку такое занятие не подобает. Жалованье, кстати, насколько можно судить по над­писям, было сравнительно невысокое. Это касается и Рима. Например, историк Светоний пишет о том, что первые римские грамматики почти все поголовно были вольноотпущенные рабы. Сенека Старший, отец знаменитого философа Сенеки Младшего, говорит о том, что было «постыдно учить тому, чему пре­красно было учиться». Похожее отношение можно проследить и у Цицерона, и у других авторов: например, Ювенал в одной из сатир упо­минает о том, что греки работают грамматиками, риторами, канатоходцами, цирюльниками, и все с голода готовы выучить любое ремесло.

Римляне усвоили греческую образовательную модель и в большой степени — литературный канон. Они стали воспринимать Грецию как центр культуры, а греческий язык — как язык образованности. При этом преподавали его в Риме обычно рабы.

Образование в Античности в целом было довольно широко распро­стра­­нено. Но касалось ли это всех людей — например, учились ли жен­щины?

Классическая Греция не знала школ для девочек. Разумеется, это не озна­чает, что они совсем ничему не учились, но если и учились, то это образование было домашним и менее формализованным. Исключение составляла Спарта, где девочки наряду с мальчиками получали физическую подготовку, и, по всей види­мости, этот пример — спартанская модель образования — вдохновляла Платона в «Государстве», где он говорит, что и мужчины, и женщины должны заниматься гимнастикой. Но учились они этому не из феминистических сооб­ражений, как можно было бы подумать, а потому, что считалось, что это хоро­шо для будущих матерей — укрепляет здоровье. Собственно, школы для дево­чек появляются не ранее эллинистической эпохи и не везде: лишь некото­рые надписи упоминают о существовании школ для девочек в таких городах, как Пергам и Теос в Малой Азии. Начальные школы со смешанным обучением суще­ствовали, по всей видимости, в Риме, поскольку Марциал упоминает в од­ной из своих эпиграмм о школьном учителе, который рано начинает уроки и криками на мальчиков и девочек будит всех соседей.

Сапфо обучается музыке. Краснофигурная вазопись. Аттика, до н. э. © The Walters Art Museum

Но мы не знаем, насколько эта практика — когда мальчики и девочки учились вместе — была общепринятой. Что касается женской образованности, с уверен­ностью можно сказать не так много. Можно сказать, что женщины в целом были образованы хуже мужчин и что уровень женской образованности напря­мую коррелировал с их социальным статусом. Что понятно, потому что девоч­ка из хорошей семьи могла, например, иметь доступ к библиотеке. Так, дочь Цицерона Туллия была довольно образованна — что неудивитель­но, при отце.

В Античности не существовало идеи всеобщего образования — даже для муж­чин. Почти все образование было платным, так что позво­лить его себе могли только достаточно состоятельные люди.

Государственное образование и в Греции, и в Риме было довольно-таки огра­ничено, если не считать Спарты, где государство, то есть полис, брало на себя заботу о воспитании мальчиков с 7 до 29 лет. Но в целом это исключе­ние. Про­тагор в одноименном диалоге Платона говорит о том, что дети бога­чей начи­нают учиться раньше всех и заканчивают учиться позже всех.

Эфеб. Краснофигурная вазопись. Греция, 470–450 годы до н. э. Museo Archeologico Regionale Antonio Salinas; Wikimedia Commons

В эллинистический период эфебия не просто перестала готовить военных, спо­собных защитить полис. Произошло еще одно каче­ственное изменение: юно­шам стали давать начальное философское и риторическое образование.

Помимо тех дисциплин, о которых я уже сказала, эфебы, которые учились в та­кой школе, могли слушать курсы философии и риторики. Для этого гимна­си­арх мог пригласить специалистов — да, это были приглашенные профессора. Например, мы знаем, что философ Карнеад во II веке до н. э. — это представи­тель Платоновской академии — читал лекции в таком гимнасии. Афинские эфебы имели преимущество, поскольку философские школы располагались прямо у них в городе — и, соответственно, они могли посещать занятия этих философов.

Всё это: занятия с кифаристом, педотрибом и грамматистом, уроки в гимна­сии и тренировки эфебов — условно можно сравнить со сред­ней шко­лой. Но со вре­менем стало ясно, что в некоторых случаях — например, для полити­ческой карьеры — этого недостаточно. Так зародился прообраз того, что мы се­годня называем высшим образо­ванием.

Восполнить эту потребность первыми берутся софисты в V веке до н. э. Если до этого образование имело рецептивный характер — нужно было заучивать поэтов и прежде всего хорошо знать поэзию, которая являлась основой обра­зования, — то вместо этого софисты предлагают нечто, что можно рассматри­вать уже как некую гимнастику для ума.

Само слово «софист», или «мудрец», означает прежде всего профессионального преподавателя. Антоним, то есть противоположность софиста, в классический период — это idiotes. Idiotes — это, помимо прочего, «обыватель», это «частное лицо», «профан» в некоторых случаях, то есть не специалист. А sophistes — это человек, который прямо заявляет о своей компетенции в области, и в силу того, что он этой компетенцией обладает, считает возможным брать плату за то, что он транслирует эту компетенцию. Таким образом, впервые в европейской истории появляются профессиональные преподаватели; до этого ничего похожего Греция не знала.

Их за это осуждали, потому что считалось, что юношу должен учить старший — отец или близкий родственник, более опытный настав­ник, который, разумеется, делает это не за деньги: просто, общаясь с более мудрым, более опытным человеком, юноша становится лучше. А здесь софи­сты говорят совершенно об ином: я могу научить, и, поскольку я в этом разбираюсь, я считаю возможным брать за это деньги. Строго говоря, мы все, современные преподаватели, являемся наследниками софистов в той мере, в которой мы получаем плату за свои образовательные услуги. Их очень много критиковали за те образовательные новшества, которые они вводили: в частности, «Облака» Аристофана высмеивают эту новую софистическую пайдейю. Однако софисты и софистическое движение не получили бы такого распространения, если бы им не платили. Им действительно охотно платили и охотно пользовались их услугами.

«Облака» — это комедия Аристофана о проблемах образования. В коме­­дии вы­смеивается Сократ, который выступает в роли образ­цово-показатель­ного софи­ста: он учит Фидиппида, сына старого земледельца, говорить очень хитроум­ные речи, чтобы не возвращать долгов. Таким образом Аристофан противопо­став­ляет древнюю пайдейю — когда дети учатся у кифариста и педотриба — новому подходу софистов, которые большое значение прида­вали риторике. Впрочем, на самом деле риторикой они вовсе не ограничи­вались.

На самом деле риторику, логику, даже геометрию и физику — словом, все то, что уже успела наработать к этому времени ионийская наука, они включают в свою образовательную программу.

Сначала мы видим преимущественно гастролирующих учителей: софисты переезжают из города в город, читают лекции для всех желающих — или, точнее, для всех, кто способен за эти лекции заплатить. В диалоге «Кратил» Сократ упоминает о том, что у Продика были лекции за одну драхму и курс лекций за 50 драхм. Опять-таки объем знаний, который ты мог получить, зависел от того, сколько ты мог за это заплатить.

Но впоследствии, помимо этой модели путешествующих профессоров, появля­ются и постоянные школы в городах. Одной из первых таких школ была школа Исократа, которая была основана в IV веке в Афинах и существовала параллель­но с Академией Платона, с которой они постоянно препирались и спорили о том, каким должно быть образование юноши из хорошей семьи.

Исократ был знаменитым афинским ритором, из школы которого вышли мно­гие видные деятели. Сам он учился у софистов, но себя софистом не считал и старался от них дистанцироваться (сохранилась даже его речь «Против софи­стов»). Тем не менее в своих образо­ва­тель­ных моделях он следовал именно софистическим принципам.

Примерно в то же время, то есть в районе 380 года до н. э., под Афи­нами, в ме­сте, которое называлось Академией, философ Платон и его ученики стали зани­маться философией, математикой, естествозна­ни­ем, астрономией и дру­гими науками. Между Исократом и Платоном начался спор о том, что важ­нее — философия или риторика. Разбе­рем­ся, какими были основные позиции сторон.

Платон. Римская копия с греческого оригинала 348–347 годов до н. э. Glyptothek, Munich; Wikimedia Commons

С точки зрения Платона, одной риторикой хорошего политика не воспи­таешь, поскольку воспитание заключается не в том, чтобы вложить в человека навыки риторического мастерства, выступления, знания обо всем, которыми так гордились софисты. Философия, в отличие от риторики, пред­полагает определенное состояние, определенный разворот души к вещам, кото­рые имеют подлинную ценность. И этот разворот и должна осуществить фило­софия. То есть философия, в отличие от риторики, говорит о том, что мы не вкла­­дываем в человека некие знания, а мы его душу разворачиваем в нуж­­ную сторону. Мы это делаем посредством четырех математических дисциплин — арифметики, геометрии, музыки, теоретической астрономии — и путем постоянных упражнений в диалектике, которые тоже учат правильно рассуждать о правильных вещах.

Итак, Платон считал, что риторики недостаточно — нужно уметь рассуждать о сути вещей, о которых говоришь. Что отвечал на это Исократ?

Исократ, наблюдая за всем этим со стороны, считает, что философы просто забивают головы юношей всякой ненужной ерундой. Он признает, что в юно­сти можно немножко позаниматься астрономией и математикой, но взрослому человеку всерьез изучать эти предметы совершенно не нужно: это излишне, это не практично. А практично изучать риторику.

Копия гермы с бюстом Исократа. Оригинал III века находится на Вилле Альбани в Риме ГМИИ им. А. С. Пушкина; Wikimedia Commons

С точки зрения Исократа, риторика, во-первых, полезна практически, потому что взрослый человек может проявить свою доблесть либо выступая в судах с речами, либо выступая с политическими речами. Но, помимо этого, риторика имеет важное неприкладное значение, воспитывая личность. С помощью рито­рики человек учится рассуждать, а как мы рассуждаем сами с собой, так же мы рассуждаем с публикой. То есть это воспитание, это тренировка ума, это воспитание доблести. Ведь мы не любые тексты читаем в риторической школе, а учимся у величайших авторов прошлого; мы берем пример с древних поэтов и учимся говорить, как они, и это формирует нравственность юноши, который знакомится с хорошей классической литературой.

Cовсем коротко суть этого спора между Платоном и Исократом можно сформу­лировать так: достаточно ли гражданину и политиче­скому деятелю уметь убе­дительно рассуждать — или важнее на­учить­ся постигать суть вещей? Этот спор положил начало спору филосо­фии и риторики, который с разной степенью интенсивности продол­жался всю Античность и стал краеугольным для всего античного образования.

Отношения риторики и философии меняются в зависимости от того, кто сего­дня претендует на участие в политической жизни. Например, эллинисти­ческие философы, в отличие от Платона, не так обеспокоены воспитанием государ­ственного деятеля. Например, Эпикур в своей школе учит, что самое главное — это прожить незаметно, прожить как частное лицо, которому от политики нуж­но, чтобы она не вмешивалась в его размеренную философ­скую счастли­вую жизнь. Эллинистические школы немножко закрываются в своих стенах и ни на какое политическое значение, естественно, особенно не претендуют.

В период Поздней Республики и Империи философия постепенно возвращает тот политический статус, которым она обладала в классической Греции. На­при­мер, Цицерон уже говорит о том, что идеалом является соединение рито­рики и философии, что это неправильно, когда философы занимаются только им интересной болтовней. Цицерон считает, что нужно вернуться к древней модели, когда философ был в то же время наилучшим оратором и активно участвовал в политической жизни.

В результате в имперском Риме престиж философии вырос, но ча­стью обра­зования, обязательного для карьеры, она так и не стала. Чтобы учиться фило­софии, нужно было переехать в Афины или в другой крупный город, где были философские школы, и платить за образование — это далеко не всем было по средствам. А для карьеры вполне хватало права, риторики и скоро­писания. Зато философские школы стали необходимы всем, кто хотел посвятить свою жизнь занятиям науками.

Зачастую человек, который хотел получить подготовку по естественно-матема­тическим наукам, должен был осваивать их именно в рамках курса философии. В силу того что философские школы берут на себя подготовку в этих науках, в рамках этих школ появляется такое понятие, как пропедев­тика, то есть «пред­ва­рительное образование» — propaideia. Пропедевтика предполагает, что мы не сра­зу приходим к философской догматике, к вершинам фило­со­фии, а сначала долго упражняемся в других науках.

Это представление очень хорошо прослеживается у многих платоников II века, но я приведу в пример Апулея, которого мы знаем как автора «Золотого осла». Он был последователем учения Платона, и ему принадлежит текст, который называется «Платон и его учение». Для Апулея Платон — это фигура боже­ствен­ная, поэтому, когда он рассуждает об образовании, курс наук, необходи­мый философу, он преподносит как курс тех наук, которые якобы изучал сам Платон. Разумеется, в той биографии Платона, которую он пишет, очень мало исторической достоверности, однако это весьма интересное свиде­тельство о том, что во II веке, с точки зрения платоника, должен был изучить будущий философ: это и геометрия, и астрология, и гимнастика, и живопись, и поэзия. В общем, в представлении Апулея идеальный философ — это все­сторонне развитый человек. У других авторов — платоников, неопифагорей­цев II века — мы тоже увидим, что пропедевтическое значение главным образом имеют четыре математические науки: арифметика, геометрия, теоретическая музыка и теоретическая астрономия.

Из Античности идея «свободных искусств» — то есть круга дис­цип­лин, пред­ставляющих собой полноценное образование, — переко­чевала в средне­вековые университеты. А те, в свою очередь, стали прародителями современ­ных. Так античная идея образования как системы предметов, способных подготовить человека к разным занятиям, дожила до наших дней.

Влияние античных представлений и взглядов на образование довольно велико не только в гуманитарной области, которая именно тогда оформилась как тако­вая, но и в области преподавания математики и других естественных и точных наук, потому что платоникам пришло в голову, что математику нужно изучать не только для того, чтобы уметь считать деньги или правильно отмерить свой участок земли, не только для решения практических задач, но и пото­му, что математика служит хорошим упражнением, хорошей подготовкой ума. Поэтому когда физики спорят с лириками, нужно понимать, что на самом деле и физики, и лирики разделяют ряд некоторых исходных посылок, впервые сформулированных именно в Античности.

Вы слушали четвертую лекцию Arzamas о том, что такое античность. В следую­щий раз речь пойдет о сексуальности: почему греки и рим­ляне кажутся нам развратными и что считали развратным они сами?

Что еще почитать об образовании в Древней Греции и Древнем Риме:

Адо И. Свободные искусства и философия в античной мысли. М., 2002.
Йегер В. Пайдейя: Воспитание античного грека. Т. 1–2. М., 1997–2001.
Марру А.-И. История воспитания в Античности (Греция). М., 1998.
Nilsson M. Die hellenistische Schule. München, 1955.
A Companion to Ancient Education. Chichester, 2015.
Education in Greek and Roman Antiquity. Leiden, Boston, 2001.

Источник