Как в советское время обучали элиту КГБ
Империи не вечны. Год за годом происходило подтачивание их основ и разложение общества. Элита, дорвавшаяся до власти, теряла голову, забывала, зачем она, вообще, пришла во власть. Постепенно происходило перерождение и вырождение управленческого сословия. В конечном итоге это привело к развалу и Римской империи, и Российской империи, и СССР, и незабвенного КГБ.
Прием на работу в КГБ имел ряд существенных отличий. Если в странах западных демократий достаточно было подать заявление, пройти собеседование, негласную проверку и сдать соответствующие экзамены, то в Советском Союзе многое было \»не как у людей\». Достаточно сказать, что процесс отбора будущих сотрудников КГБ начинался уже в средней (!) школе. Как правило, это были школы с углубленным изучением иностранных языков. Набор учащихся был обставлен так, что дети простых граждан не могли в них попасть, даже если школа располагалась в соседнем доме. Ну и, само-собой, были еще школы для детей номенклатуры (партийных и советских работников, сотрудников внешнеторговых организаций и руководящего состава КГБ).
Элитность таких школ никогда не афишировалась. Ученики этих школ были заранее уверены в своем светлом будущем. Роль преподавательского состава нередко сводилась к формированию соответствующего мировоззрения будущей советской элиты и оказанию помощи для раскрытия их способностей и таланта. Впрочем, отпрыски сановных родителей часто решали идти проторенной дорожкой своих \»предков\».
Принадлежность к \»сливкам общества\» часто носила преувеличенный, а порой и гротескный характер. Так, один паренек, родители которого работали за границей, каждый день приносил в школу две пачки самых дорогих импортных сигарет и угощал ими одноклассников. Ему было приятно быть в \»центре внимания\». Да и вкусы у него были самые изысканные. Например, из автомобилей он предпочитал только \»Роллс-Ройс\». На мой вопрос, почему ему не нравится \»Мерседес\», он совершенно искренне ответил, что его (творческой) натуре больше подходит именно \»Роллс-Ройс\». Напомню, что в то время в Москве было только два \»Роллс-Ройса\»: один в гараже у Л.Брежнева, другой у посла Великобритании.
Но и самим выпускникам надо было \»проявлять бдительность\» : фиксировать, кто из учителей рассказал антисоветский анекдот, дал \»свою\» оценку решениям партии и правительства, критикует действия партийных и советских работников. Кстати, такие действия преподавателей могли быть и провокацией, имеющей целью проверить \»бдительность\» будущего курсанта. Вообще говоря, это самый щекотливый момент при подготовке к поступлению в училище КГБ. По этому поводу была даже такая шутка : Чтобы стать курсантом КГБ, надо \»сдать\» десять учителей, включая директора школы и завуча.
Как учили пить в КГБ
Много лет назад, в конце 70-х годов, когда я еще работал в городской больнице № 11 города Хабаровска и был парторгом, меня вызвала к себе главный врач больницы Людмила Николаевна Яковлева. Захожу в её кабинет и вижу в нём незнакомого мужчину лет на 10 старше меня, невысокого, полноватого, с широкой улыбкой на лице. Причем улыбка очень доброжелательная, которая заставляет улыбнуться в ответ, что я и сделал. В это время Людмила Николаевна говорит:
— Познакомьтесь, это наш куратор по линии КГБ.
Мужчина встал из-за приставного столика, подает мне руку, говорит:
— Щербаков Вячеслав Михайлович.
И внимательно смотрит на мою реакцию. Но я спокойно пожимаю его руку и отвечаю:
— Щербаков Александр Константинович.
К этому времени я уже знал, что фамилия Щербаков очень распространенная, в телефонном справочнике Хабаровска, толстой книге, на эту фамилию телефоны на 2-х листах, с адресами и номерами телефонов. Так что никакой особой реакции не проявил.
Потом состоялся разговор, где этот кгбешник попросил меня, как парторга больницы, внимательно рассматривать кандидатуры работников больницы, которые собираются в турпоездки за границу, чтобы не было таких случаев, чтобы КГБ не пускали их за границу в последний момент. Это вызывает недовольство граждан.
После разговора с главным врачом мы вышли из кабинета. И тут Вячеслав Михайлович говорит мне:
— А вы знаете, что мы родственники?
— Нет, не знаю, думал, просто однофамильцы.
— Но вы Яна Щербакова знаете? Вместе с ним в школе учились.
— Конечно, знаю. Он мой кузен.
— Так мы с Яном из одной веточки Щербаковых. Вы в курсе, что было три брата Щербакова – Михаил, Гавриил и Иван. Вы из веточки Ивана, а мы с Яном из веточки Гавриила.
Так у меня появился еще один дальний родственник, тоже кузен. Мы сразу с ним перешли на ты, и потом еще несколько раз встречались. Он рассказал, что до службы в КГБ работал в крайкоме партии инструктором, потом его направили в органы. Как-то однажды при встрече он предложил выпить, но я заявил, что вообще не пью. И тут Слава дал мне дельный совет:
— Умные люди говорят, что не пьют лишь две категории – больные или стукачи. Ты не производишь впечатления больного, видимо – стукач? Советую тебе не выделяться, и немного выпивать в компаниях. Не надо пить водку, можно хорошее вино понемногу.
Прошло несколько лет. В стране начался хаос 90-х годов, в страну хлынул поток контрафактной продукции, в том числе и алкоголя. Слава ушел на пенсию, но продолжал захаживать ко мне. Однажды спросил, какие у меня отношения с директором Хабаровского химфармзавода Бутенко. Я знал директора еще с тех пор, когда работал в 11-й больнице, мы часто встречались на партийных конференциях и совещаниях в Индустриальном районе Хабаровска, бывал я и в его кабинете на заводе, решая некоторые вопросы по обеспечению больницы медикаментами. Так что я ответил Славе, что хорошие. И он попросил меня купить на заводе пятилитровую бутыль 70% настойки боярышника для него. Мол, он посчитал, если этот объем спиртовой настойки перевести на 40-градусную водку, она выйдет в два раза дешевле. Я выполнил просьбу кузена и привез ему эту бутыль. И в качестве презента Слава подарил мне бутылку этого 70% зелья на спирту. Я перелил настойку в хрустальный график и поставил в бар в тумбе для телевизора в своем кабинете.
Однажды ко мне в кабинет уже после окончания рабочего дня зашли мои коллеги, помню, еще одного заместителя Володю Нестерова, советника нашего управления профессора Анатолия Борисовича Островского и еще кого-то. Они весь вечер работали над какой-то справкой, и по завершению работы зашли ко мне с вопросом, нет ли чего выпить. Я вспомнил о настойке боярышника. Быстро организовали какую-то немудренную закуску и сели за столом для заседаний в моем кабинете. Коричневого цвета настойка в хрустальном графине была принята за коньяк, поэтому все налили по рюмочке. Подняли какой-то тост, и все залпом выпили. Но 70% настойка не 40% коньяк, у всех перехватило дыхание, глаза расширились. Все ко мне с вопросом:
— Что это такое? На коньяк не похоже.
— Успокойтесь, не отрава, настойка боярышника 70%.
Так что по второй рюмочке все выпили, но уже с некоторой осторожностью.
Однажды Слава позвонил и пригласил меня на свой день рождения к себе домой. Сказал, что будут все свои, так что парадный костюм не требуется. Было лето, все гости пришли в рубашках с короткими рукавами. Жена и дочери Славы приготовили хороший стол, так что закуска была хорошая. Слава угощал гостей не настойкой боярышника, а хорошей водкой, коньяком, вином. Среди гостей Вячеслава был его бывший начальник КГБ по Хабаровскому краю, генерал, фамилию его упущу на всякий случай, и коллега Славы по работе в крайкоме партии Олег Закассовский, с которым мы как-то вместе ездили в командировку. К тому времени Олег был работником крайисполкома, занимался малочисленными народами севера.
Когда молодежь рассосалась из-за стола, и остались лишь солидные люди, правда, уже принявшие на грудь, пошли рассказы об интересных случаях из жизни. Генерал КГБ рассказал, как однажды ездил в командировку в Северную Корею, к Ким Ир сену:
— Там спецслужбы еще более вышколенные, чем у нас, прохода не давали. Секретов ихних нам не надо, но неприятно все время быть под колпаком. И мы нашли выход. Принимали перед банкетом таблетки, чтобы не захмелеть, а на банкете предлагали три тоста один за другим. За вождя Кореи Ким Ир сена (он родился в Хабаровском крае, кто не знает), за Трудовую партию Кореи и за корейский народ. Не выпить до дна нельзя. А корейцы, как все узкоглазые народы, очень чувствительны к алкоголю, быстро хмелеют. И дальше за нами никакой слежки не было.
Этот рассказ генерала КГБ я вспомнил, когда на днях прочитал интересный материал, как в КГБ учили правильно выпивать. Почитайте, может, пригодиться.
Правда, Леонид Шебаршин как-то приводил пример непьющего советского резидента, работавшего в Пакистане. Может поэтому дела у него шли из рук вон плохо. За весь период своей службы на его счету не было ни одной стоящей вербовки. «Трезвенника» отозвали на родину, а на его место прислали «пьющего». И вскоре тому удалось установить хорошие отношения практически со всеми пакистанскими генералами. Генерал Шебаршин любил повторять, что «должность оперативного работника резидентуры пора переименовывать в аперитивного».
А что же иностранные спецслужбы? Они тоже использовали алкоголь, как одно из средств оперативной работы. Но тягаться с русскими в этом компоненте им зачастую было не под силу. Где-то на закате эпохи СССР сотрудники ЦРУ и ФБР разрабатывали советского разведчика, в прошлом профессионального волейболиста, мастера спорта из общества «Динамо». Последний в это время тоже искал кандидатуры для вербовки. Их интересы совпали в американском штате Вашингтон, в ресторане на реке Потомак. Американцы долго и безуспешно пытались споить свою жертву. Пили долго, стакан за стаканом (агенты ЦРУ и ФБР были тоже подготовлены), однако советский разведчик все же вышел из этого противостояния победителем. Изрядно перебравшие американские агенты в какой-то момент перешли критическую черту, и один из них стал рассказывать сидящим за соседними столиками цель их миссии. По стечению обстоятельств (или нет) эти разговоры услышали находящиеся в зале сотрудники Аналитического департамента ЦРУ – на следующий день руководство уже знало о произошедшем. Наказание последовало незамедлительно: проштрафившегося агента сослали на задворки, в резидентуру Джорджтауна (столица Республики Гайана). Увольнять его не стали по одной простой причине: подготовка резидентов слишком дорого обходилась ЦРУ. Досталось и нашему оперативнику. Сначала начальство направило его в командировку на Кубу, ссылаясь на необходимость написания подробного отчета о проделанной за год работе. А на Острове Свободы он был арестован за несанкционированный контакт с агентами ЦРУ. Шпионаж в пользу Соединенных Штатов доказать не смогли, но из органов его все же уволили.
Примечательно, что после громкого скандала на Потомаке в недрах ЦРУ были разработаны инструкции для агентов, разъясняющие как грамотно споить коллегу из КГБ, чтобы выведать у него секретную информацию. В качестве главного слагаемого успеха называлось умение говорить правильные тосты, которые русский разведчик не может не поддержать. При этом в рекомендациях подчеркивалось, что не следует стараться перепить чекистов – это все равно невозможно. Главное грамотно распределить свои силы.
Подобные проблемы в 60-х годах существовали и в израильской внешней разведке – Моссаде. В то время в Израиле фактически отсутствовала культура потребления спиртного, и для начинающих оперативников решили организовать специальные полуторагодичные курсы. Обучали всему: основам дегустации, совместимости алкоголя с определенными блюдами, в каких количествах и в какой последовательности следует употреблять тот или иной напиток. Тестировали будущих агентов Моссада на специальном выпускном банкете.
Кое-какие хитрости употребления алкоголя иностранные спецслужбы, по их собственному признанию, подсмотрели в России. Одной из них стали легендарные таблетки КГБ, препятствующие быстрому опьянению. Сегодня подобный препарат под названием «RU-21» выпускает компания Spirit Sciences, базирующаяся в Калифорнии. Американцы утверждают, что русские начали его разработку после окончания Второй мировой войны, однако российская сторона свою причастность к данному препарату отрицает.
OpenTown Открытый город
Что за школу КГБ закончил президент и чему в
Анатолий Иванович Спраговский, бывший следователь МГБ, а потом КГБ, рассказывает о Ленингралской Школе КГБ.
Я был зачислен на курс наружной разведки. Что это такое? При царе это сыщики, филеры, которые осуществляли слежку по заданию властей. От унизительного названия в наше время ушли, и таких людей стали называть разведчиками. Причем в зависимости от качества подготовки устанавливались категории — разведчик, разведчик 2-й категории, разведчик 1-й категории, старший разведчик, начальник группы, затем начальник отделения разведки и так далее. В системе госбезопасности действовали целые управления наружной разведки, а в краях и областях отделы. В Москве, например, при центральном аппарате в 1948 году численность работников наружной разведки доходила до нескольких тысяч человек. Под наблюдение брались не только советские граждане по заданию оперативных отделов, но почти все представители иностранных посольств и прибывшие в СССР иностранцы.
По окончанию Ленинградской школы мне довелось работать в Москве в 1946 году в качестве разведчика 1-й категории. Поэтому я знаю, как подвергались слежке и иностранцы, и советские люди. Деятельность наружной разведки целиком была подчинена интересам служб Центрального аппарата.
Сейчас в печати возникает много вопросов о правомерности подобных акций со стороны госбезопасности. Полагаю, что в большинстве случаев подобные действия противоправны. Однако наши законы позволяют органам безопасности творить беззаконие, а при необходимости задним числом узаконить их. Я имею в виду факты просмотра корреспонденции и подслушивания телефонов, жилищ, служебных кабинетов, номеров в гостиницах и тому подобное. Перед нами ставилась задача — обеспечить наблюдение за объектом и с наименьшей затратой сил установить его связи. Успешное выполнение этих задач зависело от квалификации разведчика.
Именно Ленинградская спецшкола и была призвана готовить высококвалифицированных разведчиков наружного наблюдения. Там мы приобретали навыки вождения автомобиля и получали права на управление им. Учились работе с радиопередающими устройствами, изучали фотодело, правила поведения в обществе, в ресторанах, даже учились бальным танцам. Школа выступала под прикрытием партийной, а весь персонал находился в штатском обличии. Преподавательский состав ходил в гражданской одежде, имел воинские звания от капитана и выше, вплоть до полковника. В специальном ателье для каждого слушателя перед началом учебного года были пошиты индивидуальные костюмы, пальто, кепи и выданы полуботинки. В город на выходной день увольнялись с разрешения начальника курса на определенные часы под легендой слушателей партийной школы. Особое внимание обращалось на безупречное поведение в городе, разборчивость в связях с девушками.
За кем следили? Все, кто иначе мыслил, высказывал антисоветские настроения, и те, кто подозревался во всякого рода деятельности, якобы направленной против интересов Советского государства. Иностранцы и их связи находились под слежкой постоянно. Задания на установление наружного наблюдения выдавались оперативными отделами. Ими определялись сроки и время наблюдения, а также задачи в процессе наблюдения вплоть до участия в задержании, аресте. Работники этой же службы осуществляли охрану членов правительства, а на периферии членов и кандидатов ЦК.
Вот таких вот «разведчиков» готовила Ленинградская школа КГБ.
Какие полезные в бизнесе навыки можно было получить в КГБ?
Способны ли бывшие чекисты эффективно управлять бизнесом? Вопрос не праздный в стране, где выходцы из спецслужб контролируют не только все ветви власти, но и командные высоты в экономике. Достоверно оценить вес этой прослойки (вернее, надстройки) можно будет только лет через пятьдесят, когда откроются архивы спецслужб. Но ничто не мешает уже сейчас оценить квалификацию тех, кого в 1970-1980-е готовили для тайной войны с внешним врагом и кто по иронии судьбы стал сливками «национальной буржуазии» — так охарактеризовал класс, который должен контролировать основные активы в стране, основатель сети «Седьмой континент» Владимир Груздев, миллиардер и бывший разведчик.
КТО ХОДИЛ В РАЗВЕДКУ
Комитет государственной безопасности был ведомством-монстром: здесь и тайная полиция, и антитеррор (с примесью террора), и пограничная служба, и охрана первых лиц государства, и разведка, и контрразведка. Но в современной элите бывшие главные управления КГБ представлены неравномерно. «Есть большая разница между кадрами, которые отбирались для разведки и для других управлений КГБ. Не было ничего общего между Первым управлением (разведка) и, например, Девятым (правительственная охрана) или Пятым (борьба с инакомыслием), — говорит бывший офицер Первого главного управления (ПГУ), депутат Госдумы Александр Лебедев, контролирующий Национальную резервную корпорацию с активами в несколько миллиардов долларов. — Между управлениями существовали китайские стены. Кадры для них отбирались совершенно по-разному». «Сотрудники службы были лучше подготовлены… лучше обеспечены материально, им не приходилось заниматься грязной работой, то есть бороться с внутренними подрывными элементами», — нахваливал подчиненных последний шеф советской разведки Леонид Шебаршин в мемуарах.
Президент «Российских железных дорог» Владимир Якунин в 1985-1991 гг. работал в представительстве СССР при ООН в Нью-Йорке. ЦРУ всегда считало эту контору главным шпионским гнездом на территории Америки, но в официальной биографии Якунина никаких подтверждений этим подозрениям нет, а сам он на прямые вопросы о профессиональном прошлом только отшучивается. Гендиректор «Рособоронэкспорта» Сергей Чемезов, который вот-вот пересядет в кресло главы госкорпорации «Российские технологии», работал в ГДР одновременно с Путиным. По официальной версии — представителем некоего Экспериментально-производственного объединения «Луч». В опубликованных три года назад мемуарах советского разведчика, прикрывшегося псевдонимом Владимир Усольцев, описана дружба двух сотрудников дрезденской разведгруппы — Сергея (в котором опознают Чемезова) и Володи (Путин). Сергей и Володя, рассказывает Усольцев (под этим псевдонимом, возможно, скрывается бывший разведчик Владимир Гортанов), даже делили одну служебную «Ладу» на двоих.
Как и лучшие бизнес-школы, школа разведчиков была весьма придирчива в подборе учащихся. При приеме проверялась их способность к языкам, они проходили серьезные тесты на общую эрудицию. Как и в бизнес-школу, в Краснознаменный институт поступали за вторым образованием. Первый диплом был необходим абитуриентам потому, что обеспечивал разведчика убедительной легендой. Лебедев, например, окончил экономический факультет МГИМО, Юрий Кобаладзе, работавший под прикрытием в Великобритании, — факультет международной журналистики того же вуза, а Шебаршин там же учил восточные языки. За границей Лебедев и Шебаршин служили в советских посольствах, а Кобаладзе работал корреспондентом Гостелерадио. А вот выпускнику юрфака Ленинградского университета майору КГБ Путину его первый диплом пригодился по возвращении из Германии при трудоустройстве в первой alma mater.
Следующим барьером было психологическое тестирование. Эффективному шпиону необходимы не только интеллект и эрудиция, но и специфический склад личности, ведь ему предстоит убедительно лгать, скрывать свои чувства и мысли. От собеседования с психологом не избавлял послужной список кандидата, уже успевшего поработать в органах. «Сотрудники наружного наблюдения часто приобретают неестественную манеру поведения, оказавшись в пустынном месте. Они импровизируют, и не всегда удачно, — объяснял Шебаршин недостатки смежников. — Их выдает внутреннее напряжение». Николай Рабчонок, до октября 2007 г. возглавлявший белорусский Институт национальной безопасности (бывшие Высшие курсы КГБ), в интервью еженедельнику «Экспресс Новости» пояснял: «Чтобы устоять, надо иметь большой запас прочности, в том числе и заложенный генетически». «Экстраверт и интраверт. В чистом виде для работы в разведке непригоден ни тот ни другой тип, — пишет Усольцев. — Володя [Путин] представлял собой удачную смесь: он был одновременно и тем и другим».
Пройдя отбор, счастливчики оказывались за колючей проволокой, которой был огорожен заветный вуз. Чему их здесь учили три года шесть дней в неделю? Учебный день начинался в восемь утра с часовой физподготовки: бег по пересеченной местности, гимнастика, плавание, борьба, лыжи. Занятия в классах проходили с 9 до 18 с перерывом на часовой обед, пишет в своей книге «КГБ сегодня» американец Джон Баррон, узнавший эти детали от перебежчика Станислава Левченко.
В школе будущим разведчикам предстояло овладеть навыками работы над собой и работы с людьми. «У нас прививается определенное профессиональное качество — не хочу употреблять плохое слово “прикидываться” — выглядеть так, как ожидает от нас собеседник. Это постепенно входит в кровь… Это помогает решению задач», — рассказывал Шебаршин. В первые годы правления Путина люди, бывавшие на аудиенциях в Кремле, всегда покидали президента с ощущением, что тот принял их точку зрения. Часто оно было совершенно ложным.
Плох тот разведчик, который не умеет составить психологический портрет человека, найти его слабые стороны, подчинить и заставить работать на себя. Левченко рассказывал Баррону, что в 1970-х завербовал несколько агентов в Японии, руководствуясь знаниями о мотивации, преподанными в школе. Там считалось, что толкнуть объект на сотрудничество с КГБ может один из четырех факторов: деньги, идеология, компромат и тщеславие. Второй фактор, разумеется, предпочтительнее — он позволял экономить дефицитную инвалюту.
Одно дело завербовать и совсем другое — добиться службы не за страх, а за совесть. Здесь потребуeтся совокупность качеств, которые в современной теории менеджмента обозначаются как «эмоциональный интеллект»: способность «вдохновлять, воодушевлять, пробуждать азарт, поддерживать высокую мотивацию и преданность делу» (из аннотации к одному из руководств для менеджеров, стремящихся стать эмоциональными лидерами). Аннотация практически буквально перекликается с характеристикой «Володи», которую приводит Усольцев: «Он внушал ощущение уверенности окружающим — всем становилось ясно, что он своего добьется». Хорошо умеет мотивировать подчиненных и Сергей Иванов. «Ему никогда не лень поблагодарить за помощь, попросить о ней. Он не считает, что все ему обязаны просто в силу того, что он приемник-передатчик и все вокруг должны на цыпочках ходить, — рассказывает бывший высокопоставленный чиновник. — Если ты хочешь, чтобы люди с тобой работали и работали с отдачей, нужно быть более щедрым на эмоции». По его наблюдениям, у Иванова это получается лучше, чем у другого первого вице-премьера, Дмитрия Медведева.
В школе разведчиков готовили к тому, что в вожделенной зарубежной командировке, которая длилась, как правило, пять лет, им предстоит пахать за двоих: выполнять и официальную работу, и тайную. Плохое выполнение «основных» обязанностей журналистами, дипломатами, сотрудниками торгпредств могло их выдать. «За долгие годы за рубежом мне не приходилось видеть в посольствах человека, который бы ломался под непосильным грузом работы, — вспоминает Шебаршин. — Разведчик должен уметь работать и нести двойную нагрузку». Справедливости ради отметим, что не только разведчиков приучали к ненормированному рабочему дню. Основатель «Лаборатории Касперского» Евгений Касперский учился в Высшей школе КГБ на криптографа. «Я премного благодарен данному учебному заведению за то, что меня там научили не просто работать, а вкалывать», — говорит выпускник технического факультета «Вышки».
Увы, никаких навыков ведения бизнеса разведшкола не давала: КПСС зорко следила за идеологической чистотой своего карающего меча. Даже если шпион работал под видом коммерсанта, свои бизнес-решения ему приходилось согласовывать с начальством. Однажды, рассказывает Баррон, советский шпион в США Руди Герман предложил Центру купить акции IBM и на доход от них оплачивать образование сына. Ответ поступил следующий: «Ваше предложение о капиталовложениях в уолл-стритовскую фирму представляется неприемлемым и противоречит принципам марксизма-ленинизма. Прекратите думать о деньгах и сладкой жизни. Перестаньте рассуждать и действовать как капиталист». Центр неоднократно отчитывал Руди за то, что он слишком много внимания уделяет развитию своего кинобизнеса.
Освободившись от двойной опеки — идеологической и служебной, многие чекисты среднего звена воспользовались шансом. «В начале 1990-х именно, скажем так, военные чаще других были готовы принять на себя риск начать бизнес, несмотря на криминальные и другие угрозы, — аккуратно подбирает слова Антон Стороженко, партнер хедхантинговой компании Amrop Hever Group. — Личные качества давали им уверенность в том, что они могут этому противостоять».
Большие деньги долго не шли чекистам в руки. Бывшие фарцовщики и комсомольцы оказались куда предприимчивее. Выходцам из внутренних управлений КГБ пришлось наниматься на работу к олигархам. Гонитель советских диссидентов Филипп Бобков возглавил спецслужбу Владимира Гусинского. Генерал-майор Алексей Кондауров, боровшийся в КГБ с террором, стал начальником аналитической службы ЮКОСа. Примеры можно множить, но суть их проста: бывшие тузы КГБ соглашались на роль высокооплачиваемой обслуги.
Чекистской молодежи пробиваться было еще труднее. Олигархам они были неинтересны. Предпринимательской жилки лишены. Лебедева, по его словам, выручали не столько познания, вынесенные из разведшколы, сколько закалившийся на службе характер.«Вас послали на три буквы сто раз, а вы снова пошли, вас тысячу раз послали, а вы все равно понимаете, что один раз из тысячи, но у вас получится», — описывает свое понимание бизнеса Лебедев. Счастливый тысячный шанс выпал банкиру в середине 1990-х, когда Национальный резервный банк стал ключевым агентом «Газпрома» по работе с украинскими долгами. Успехам Груздева способствовало партнерство с Владимиром Карнауховым, прежде отвечавшим в мэрии за потребительский рынок. Касперский со своим антивирусным стартапом — едва ли не единственный из бывших, кто построил компанию по рыночным правилам.
Легендарный СЕО GE Джек Уэлч сказал, что диплом МBA — все равно что знак качества на лбу. Вот только эффект длится не больше года: выпускнику бизнес-школы надо как можно быстрее наняться на работу, иначе модная упаковка теряет товарный вид.
В современной России знак качества от СВР практически несмываем. Разведчик Кобаладзе сначала стал управляющим директором инвестбанка «Ренессанс Капитал», а в феврале 2007 г. занял ту же должность в X5 Retail. Обязанности у него те же, что и в пресс-службе СВР: доносить до публики и чиновников информацию в выгодном для работодателя свете. Шебаршин заседает в совете директоров «Мотовилихинских заводов». Ну а если нити биографии тянутся к Дрездену, размер приза вырастает в разы.
Экономика России становится все менее конкурентной, и чекист во главе компании может оказаться весьма ценным активом: ему проще, чем гражданским, добиваться роста тарифов (если речь идет о монополиях), субсидий из бюджета, согласия госорганов на слияния и поглощения. Примеры Лебедева, Груздева, питерских и дрезденских соратников Путина показывают, что бывшие разведчики способны выстраивать эффективные схемы по консолидации активов под своим контролем. Отсутствие специальных знаний — не помеха, нужных специалистов можно просто нанять на рынке. «У меня другая роль — стратегия, предвидение угроз и развития индустрии, — объясняет Касперский. — Угадывать, куда катится этот мир, в бизнес-школах не учат. А мое образование как раз мне помогает». И все же бывшим шпионам практически невозможно превратиться в настоящих бизнесменов. Кобаладзе знавал коллег, которые, привыкнув во всех подозревать врагов, страдали манией преследования. Навык держаться друг за друга, или пресловутый чекистский корпоративизм, — это вполне рациональный способ поддержания внешних коммуникаций, но закрытость этой социальной сети затрудняет усвоение новых идей. Вместо максимизации прибыли, которая движет предпринимателями, бывшие чекисты руководствуются философией минимизации ущерба. Конкурентные рынки не внушают им ни малейшего доверия, отсюда такая страсть к работе в монополиях и созданию изолированных от конкуренции госкорпораций. Даже те, кто добился успехов вне государственного сектора, при возможности стремятся покинуть мир наживы и чистогана. Груздев снова баллотируется в депутаты и пару недель назад объявил о продаже своей доли в «Седьмом континенте». Лебедев, чьи бизнес-проекты идут ни шатко ни валко, тоже сосредоточился на политике. Книга легендарного CEO Intel Энди Гроува о кризисе в компании и его преодолении называется «Выживают только параноики». Горстка бывших разведчиков не только выжила, но и одержала безоговорочную победу в битве за стратегические активы.
